Слезы на лепестках роз - Страница 44

Их не было. Маив Дельмари сказала правду.

Ощутив на своих плечах его ладони, его губы на своих волосах, она едва сдержала слезы, хоть и поклялась себе, что он их не увидит. Только сейчас она поняла, что все придуманные ею объяснения, все усилия заставить его понять выше ее возможностей. Расставание не сделаешь деликатным, но она любит его, а значит, должна сделать.

– Я не знал, что дни могут быть настолько долгими. Не знал, что могу так скучать по тебе. – Любовь, в которой он долго не признавался, теперь сквозила в каждом его слове, в каждом жесте. Он стоял позади нее, нежно пробегая пальцами по ее плечам, рукам и снова возвращаясь к плечам.

– Патрик! – Она натянулась как струна. – Оставь.

Не нужно, – Не нужно? – Что-то в ее тоне насторожило его.

Он почуял ее напряжение. Грудь наливалась свинцовой тяжестью. – Не нужно – что? Не нужно говорить, что я скучаю по тебе? Не нужно к тебе прикасаться?

Что именно, Джордана?

– Ничего не нужно. Ничего. – Она покачала головой, сама не понимая, что говорит. – Пожалуйста, Патрик, а то нам будет еще тяжелее.

– Тяжелее – что? – Он отступил, его руки упали с ее плеч.

Джордана встала, зажав в руке ярко упакованный сверток.

– Мне необходимо уехать.

– Уехать? – тупо переспросил он. – Куда?

– Все равно. Мне необходимо уехать от тебя. У меня было время подумать. Я с самого начала знала, что я тебе не пара. Сегодня, оставшись одна, я много над этим думала. То, что было между нами, прекрасно, но будущего у нас нет.

Ему показалось, что мир рушится вокруг него. Он отдал ей свою жизнь, свое сердце, уверенный, что она никогда не причинит ему боль. И вот она боль, такая невыносимая, что ее можно одолеть только гневом.

– Для тебя так просто – взять и уйти из моей жизни?

– Я ухожу…, ради блага.

– Чьего? – холодно поинтересовался он. – Твоего?

Моего?

– Нашего общего. Прежде чем я уеду… – Она обеими руками протянула ему сверток, но ей пришлось снова положить его на скамью. – Я хотела подарить тебе это. На память.

Патрик отозвался горьким, презрительным смехом.

– Я тебя и так не забуду, радость моя. Без сувениров.

Сквозь ярость она услышала в его голосе муку.

– Мне очень жаль, Патрик.

Ему хотелось схватить ее, сжать в объятиях. Целовать до тех пор, пока она не заберет свои слова обратно. Вместо этого он кивнул.

– Мне тоже.

Джордана поспешно зашагала из сада. У ворот она приостановилась, но не оглянулась.

– Как ни старайся, есть вещи, которым не суждено сбыться.

Он услышал ее шепот. Голубое платье вилось вокруг стройной фигуры, и в дымке заходящего солнца Джордана казалась вспышкой синеватого пламени.

Патрик готов был позвать ее, но удержал крик и отвернулся, опустив веки на уставшие, пылающие болью глаза. Во мраке продолжал гореть синий огонь.

Сад замер. Когда он обернулся, ее уже не было.

Все кончено, всего один удар – и сердце разбито, бессмысленно, беспричинно. Остался лишь шепот, который эхом разносили лепестки роз, пурпурными слезинками усыпавшие траву.

…есть вещи, которым не суждено сбыться.

Сумерки сгущались, а он все сидел с нераскрытым пакетом в руке. Ее прощальный жест казался ему ироничным. Сколько раз делал он подарки, чтобы облегчить свой уход от женщины. И вот теперь одарили его.

Оказывается, от этого нисколько не легче.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

– Черт бы тебя побрал, Патрик! Ты же должен лежать в больнице! Сверзнуться с набережной на машине – и пренебрегать лечением! Куда делся твой здравый смысл? – Рейф кипятился впустую, его доводы не действовали на друга.

Патрик несколько недель изображал из себя плейбоя, пытаясь выбросить Джордану из памяти, и в конце концов покинул Штаты. Но надежды Рейфа на то, что Шотландия исправит настроение шотландца, быстро потерпели крах. Наоборот, Патрик стал еще раздражительнее, еще упрямее, все чаще прятался за стенами своего кабинета, проводя в полном уединении долгие часы. Спать он, кажется, вообще перестал, зато не перестал ездить на бешеной скорости. Катастрофа, чуть не стоившая ему жизни, не заставила себя ждать.

– Никаких больниц. Наружно – мазь, а вот это, – Патрик поднял бокал с прозрачной жидкостью, – это внутрь.

Рейф перевел взгляд с Патрика на журналы, разбросанные по огромному письменному столу. Со всех обложек глядело на него лицо Джорданы.

– Красивая женщина, – произнес Патрик, проследив за взглядом Рейфа. – Тост! За женщин!

Бокал обрушился на каменную кладку камина, виски брызнуло сверкающим веером, и осколки, как прозрачные лепестки роз, упали на ковер. Патрик без промедления наполнил следующий." Взглянув на него и увидев дрожащие пальцы, Рейф принял решение.

По молчаливому соглашению они никогда не вмешивались в любовные дела друг друга, но правила, как известно, хороши исключениями.

Джордана дремала в шезлонге у бассейна, Кэсси тихонько играла у нее под боком. Рэнди опустила поднос с лимонадом и печеньем на столик, безмолвно, но выразительно выругав Маив Дельмари, как она делала каждый раз, когда видела почти прозрачное от худобы тело Джорданы и темные круги у нее под глазами.

Услышав всю историю, Рэнди яростно и долго переубеждала подругу, но без успеха. Джордана твердо стояла на своем. Уроки Эммы Даниэль отравленным осадком отложившиеся в детской душе, не пропали даром. Яд действовал медленно, но верно.

В бокалах хрустальным звоном зазвучали льдинки. Глаза Джорданы медленно раскрылись, казалось, она возвращается сюда из другого места и другого времени. Да, это Джорджия, а не Шотландия. Летней идиллии пришел конец.