Слезы на лепестках роз - Страница 19

– Да, – шепнул он. Было ли это обещанием или угрозой – он и сам не знал, на прощанье погладив ее по щеке. – Да, Джордана, и тут ничего не поделаешь – ни тебе, ни мне этого не остановить.

Улыбка вспыхнула на его мрачном лице, и он ушел, а она осталась стоять там, покачиваясь, подобно одинокому цветку из своего сада.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Звуки гитары отвлекли Патрика от изучения отчета, и он поднял голову. Джордана, устроившись с Кэсси на полу, сочиняла под музыку сказочную историю. Увлеченный музыкой и Джорданой, Патрик перестал притворяться, что работает.

Он возвращался к ней снова и снова те три недели, что прошли с вечеринки, посвященной Хамфри. За то время он ни разу не обнял ее, не поцеловал. Заложник собственной страсти, он повис в неизвестности, а ведь его давно ждали в Лондоне. Дела требовали его присутствия. Когда он все-таки уедет, его следующей остановкой будет Шотландия. И в Америку он вернется только через несколько месяцев.

Год назад, даже полгода, он расхохотался бы в лицо любому, посмевшему предсказать, что он потеряет голову из-за женщины. Какой бы она ни была – тем более такой, как Джордана.

Она была ни с кем не сравнима. Ее слепота, конечно, никуда не делась, но он постепенно привыкал к ней. Хоть и не переставал сожалеть о трагедии, но принял ее как неизбежность. После довольно неуклюжего начала он научился справляться с трудностями.

Вошло в привычку класть вещи только туда, где она ожидала их найти; направлять, но не вести; помогать лишь в том случае, когда помощь действительно необходима.

Джордана его поражала. Она жила в мире, который был всего лишь массой неясных теней, и при этом видела лучше, чем многие из полагающихся на зрение. Необычайная женщина, но…, не для него. Сознание постоянно твердило ему об этом. Тело не желало прислушиваться.

Его тело и сейчас не желало прислушиваться.

Рэнди возилась на кухне. Конроя не было, он приезжал и уезжал, но они уже успели сшибиться, точно рассвирепевшие быки. Патрик обвинил Конроя, что тот слишком переутомляет Джордану. Конрой же заявил, что знает Джордану целую вечность, а невесть откуда взявшиеся шотландцы должны отойти в сторонку.

Джордане с большим трудом удалось их утихомирить.

Патрику была отвратительна мысль оставлять ее наедине с Конроем. Руки фотографа не отрывались от Джорданы. Пусть это лишь ради работы и Конрой только друг – от этого легче не становилось.

Сейчас нет даже проклятого Конроя, а он все равно терзался, все равно не находил себе места. Ее музыка обволакивала его. Простенькая мелодия – она будет преследовать его в разлуке. Прильнув к девушке всем телом, Кэсси, очарованная рассказом, погрузилась в сказочный мир воображения. Патрик, оставшись без свидетелей, пристально разглядывал Джордану, выискивая неуловимые черточки, привязывающие его к ней и к этому месту, в то время как он должен быть где угодно, только не здесь. И…, не с ней.

Дело не просто в том, что она красива. Он мог бы назвать дюжину не менее красивых женщин, и любая отозвалась бы, стоило лишь снять трубку. Нет, не красота привязывала его к Джордане. Все дело в ее улыбке, в том, как она приподнимает голову, прислушиваясь к собеседнику, как вздергивает подбородок, когда пугается. В ауре, окружающей ее. Он чувствовал сердцем, но не мог объяснить словами. Она вся – свет и радуга, доброта и тепло. Честность и мужество.

Чувственность и невинность.

И еще – сколько раз он должен напоминать себе? женщина не для него.

Ему следовало бы воспользоваться телефоном и пригласить одну из этой дюжины расчетливых и холодных светских женщин, которые таковы чуть ли не с колыбели. Которые разумеют правила его игры. Которые примут рубины и алмазы как должное и уйдут без всякого для себя урона.

Джордана не играет в такие игры. Она просто не поймет, когда придет время рубинов и алмазов. Совершенно не поймет. Он причинит ей боль; эта мысль была ему ненавистна. Но как он ни уговаривал себя уйти не мог.

Бумага захрустела в его пальцах, изучаемый отчет превратился в макулатуру. Выругавшись про себя, он отшвырнул его в сторону и вскочил на ноги. Он уже прошел половину благоухающей ее запахом комнаты, когда понял, что музыка стихла.

– Патрик, что-то не так?

Она знала. Она всегда знала. Она чувствовала его настроение раньше, чем он сам успевал что-то почувствовать. Женщина с такой интуицией была бы восхитительной любовницей.

– Патрик?

Он уловил в голосе зарождающуюся тревогу и не смел на нее взглянуть.

– Просто мне немного не по себе, Джордана. Продолжай. Ничего не случилось. Я пойду прогуляюсь.

– Мы с Кэсси можем уйти, если тебе мешаем.

– Нет. – Целых три недели он вел себя осмотрительно, но сегодня осмотрительность была выше его сил. – Мне нужно кое-что обдумать.

Он не стал дожидаться ответа, а тут же направился в сторону кухни, чтобы окунуться в темноту и спокойствие сада.

– Дело обретает не слишком приятный оборот, мистер Маккэлем?

Рэнди засовывала мясо в духовку Взгляд Патрика встретился с ее ленивой ухмылкой. Она звала его по имени или по фамилии – в зависимости от настроения. "Мистер Маккэлем", как правило, означало насмешку.

– С какой стати ты суешься в мои дела и чего ты, черт возьми, добиваешься? – рявкнул он, резко остановившись.

– Мне казалось, вы это уже вычислили. – Она выпрямилась и уперлась ладонями в бедра. – Я – женщина, которую Джордана подобрала на улице, и я хочу, чтобы она была счастлива.

– И думаешь, что ключ к ее счастью – я?

– Суд еще не выносил приговора, но думаю, что вы – ее шанс.